К развитию щенка члены семьи всегда проявляют интерес. Если этого не бывает, значит, семья недостаточно любит животных и ей лучше сразу отказаться от собаки. Уже в возрасте шести недель щенок начинает ворчать и поднимать переднюю лапу в сторону соперника, но поначалу он делает это неуклюже и может потерять равновесие. Оба этих действия у взрослого животного демонстрируют озлобленность, у щенка же они являются первыми действиями, связанными с игровым настроением. Если щенок способен на них, можно считать, что он достиг возраста, когда хозяину и другим членам семьи следует заботиться уже не только о его физическом благополучии.

В жизни и развитии щенка и молодой собаки игры значат много. Их доля в общей активности собак в обычных условиях весьма существенна. Некоторые собаки охотно играют и будучи взрослыми, случается, даже в очень пожилом возрасте. Человек не должен пренебрегать призывом собаки к игре, хотя она имеет возможность часто играть со своими подругами. Играя с человеком, собака научается гораздо лучше понимать смысл употребляемых нами слов и мимики применительно к собственной жизни. С другой стороны, человеку игры собаки позволяют наблюдать за ее поведением. Кроме того, щенок или молодая собака, часто и с удовольствием играющая с хозяевами, через игры сильнее привязывается к тем, кто с ней играет, и к человеку вообще.

Игры животных пытаются охарактеризовать по-разному. Животное в игровом настроении как бы совершает те или иные инстинктивные действия, не проявляя никакого стремления оказаться в ситуации, где бы эти действия обрели свое истинное назначение. Можно сказать, что игра — это серия инстинктивных действий, в которой отсутствуют собственные характерные инстинкты. Вместе с тем животному, находящемуся в игровом настроении, присуще огромное желание оказаться в такой обстановке или отыскать такой предмет, с помощью которого, играя, оно в состоянии удовлетворить свой «игровой» инстинкт. И собака, и ребенок демонстрируют явное стремление оказаться в ситуациях, располагающих к игре, а толчком к этому является тот же игровой инстинкт. Как у человека (часто даже у взрослого), так и у собаки имеются любимые игрушки. Один их вид вызывает стремление к игре; с другой стороны, само желание играть часто приводит к тому, что собака или человек направляется за игрушкой и начинает играть. Собаки охотно играют такими предметами, к которым никогда не обращаются, если уже по-серьезному совершают действия, ранее совершаемые только при игре. К их излюбленным игрушкам относятся кусочки дерева, мячи, обрывки веревки, старая обувь, тряпье и другие предметы, которые животное может легко ухватить И которые даже в самой бурной игре не поцарапают ей, пасть.

Одним из наиболее характерных движений во время игры является сильное встряхивание игрушки. Это движение, по существу относящееся к добыванию пищи, несет в игре наиболее важную нагрузку. Собаки используют его как некое выражение «пробы сил», а также как призыв принять участие в игре. Однако игровое настроение временами переходит в настроение, больше соответствующее издаваемым звукам, например ворчанию. Так, собака, играющая со старой костью, может вдруг проявить ярко выраженную агрессивность. Вероятно, те слабые запахи, которые она почуяла в кости, вызвали перемену в ее настроении. Но настроение может меняться и тогда, когда собака играет с предметом, никак не связанным с пищей. Игровое ворчание неожиданно переходит в ворчание, означающее настоящую угрозу. Тем самым другая собака или человек, к которым собака только что проявляла дружелюбие, убеждаются, что с ними не шутят.

Играя, собака обычно не выходит за рамки сдерживающих комплексов: так, она может играть с рукой человека, не создавая реальной опасности укуса, на коже человека не останется даже следов от зубов. Все жившие у меня собаки, за исключением последних трех такс, чьи сдерживающие комплексы слишком сильны для такой игры, с увлечением играли со мной в следующую игру: я сгибал указательный палец и подносил его к углу рта собаки, предлагая разогнуть его. И, играя, собака точно определяла, какое усилие выдержит мой палец и как можно с ним играть, не нанося повреждений. Но если в той же игре я помещал палец, например, в картонный футляр, собака лишалась возможности регулировать силу укуса и могла, сильно схватив зубами, повредить палец; при этом она не понимала, почему ее за это ругают. Дело в том, что с подобными картонными футлярами она обычно делала что угодно. Когда же я подавал собакам руку в перчатке, сдерживающие комплексы сохранялись, и за палец они меня сильно не хватали.

Небольшая помеха, например почти любой интересующий или немного пугающий звук, заставляет собаку прекратить игру. Так, игры, включающие действия, характерные для агрессивного настроения, или совокупительные движения (последние обычно у щенка), немедленно прекращаются, если собака получит хотя бы небольшое побуждение к другому действию. Запах пищи тоже может заставить ее прекратить игру, она бросится выяснять, откуда он идет, а появление знакомого человека вызовет желание поприветствовать его и т. п. В состоянии настоящей агрессивности или при действительном желании спариваться собака совершенно не реагирует на подобные раздражители, относящиеся к другой сфере деятельности, а продолжает начатое действие до тех пор, пока существует его объект или пока оно не доведено до конца.

Помимо чисто врожденных форм поведения игры собак включают также много такого, что не является обычными инстинктами, но в то же время приводит к ситуации, способной вызвать приятное инстинктивное действие. Бывает, что собака, держа в зубах мяч, вспрыгивает на стул и случайно роняет мяч, который оказывается на полу. Отскоки и вращения мяча вызывают у собаки действия, направленные на то, чтобы снова схватить его зубами. Разумеется, для нее это приятное игровое действие, и в результате животное очень быстро приучается прыгать на стул специально для того, чтобы сбросить мяч на пол и схватить его снова, То обстоятельство, что собака не знает, в каком направлении покатится мяч, упав на пол, является стимулом для повторной игры. Здесь лишь схватывание мяча зубами основано на инстинктивных действиях. Моя такса-дочь даже в возрасте семи лет проделывала этот номер десятки раз подряд, только бы схватить упавший со стула мяч. На ее морде было написано (по крайней мере мне так казалось), что самое привлекательное в этой игре — фактор непредсказуемости. В такой игре можно трясти мячом, т. е. совершать то же движение, что и при удушении мелких грызунов. Эта же такса любила и другую, более оригинальную игру: когда к нам в дом приходил кто-нибудь из хороших знакомых, она приносила мяч (естественно зная, где он находится) и своеобразным неуклюжим движением принималась подбрасывать мяч в воздух, стараясь, чтобы он покатился к ногам гостя. Но она умела еще направлять мяч кончиком морды в сторону человека или другой собаки. Если товарищ по игре возвращал мяч обратно, такса отправляла его назад осторожным движением морды. Конечно, она не могла делать это с большой точностью, но направление движения мяча редко отличалось от требуемого более чем на 30°. Это говорит о точности, вполне достаточной для данной игры, поскольку товарищу по игре не нужно даже трогаться с места, чтобы отправить мяч обратно. Игра простая, но с этологической точки зрения истолковать ее нелегко. Не ясно, является ли движение, направленное на перемещение предметов в заданном собакой направлении, действительно врожденным. Какую пользу принесла бы подобная способность собаке и волку помимо чисто игровой функции?

Такса скатывает мяч со стула, бросается за ним и хватает зубами. Собака выучилась этому трюку самостоятельно и многократно его повторяла. А интригует ее, очевидно, невозможность предугадать, куда покатится мяч.

По-видимому, такой способностью обладает немало собак. Вместе с тем не велось наблюдений за тем, как собака могла научиться выполнять эти движения. А быть может, она способна выполнять их не обучаясь, как, скажем, ориентировочные движения (то есть так же, как, например, гусыня подкатывает к себе яйцо)? Позволяет ли случайное движение мяча в разных направлениях научиться при желании посылать его другой собаке? Нам известно лишь, что собака получает удовольствие от такого умения и что, долго играя, она начинает проявлять признаки психической, а вовсе не физической усталости (последняя при таких незначительных затратах энергии вообще отсутствует).

Следовательно, игры собаки, как и других высокоразвитых животных, могут включать такие компоненты, которые трудно объяснить одними ссылками на инстинктивные действия. Дельфины или морские львы, к примеру, определенно наслаждаются, делая разнообразные балансировочные движения с использованием палок, мячей и т. п. При этом они также совершают действия, не находящие применения в их обычной жизни, но на которые они способны благодаря развитому чувству равновесия. Такая, удивительная способность связана, вероятно, с тем, что эти животные обычно передвигаются в воде, а не по твердому субстрату, и это предполагает наличие высокой способности определять направление силы тяжести, а также контролировать (без информации, передаваемой мышцами) малейшие отклонения тела относительно направления этой силы. Любопытно, что вороны получают удовольствие от игры с раскачивающейся пожарной лестницей: они оттягивают на лету лестницу от стены и отпускают ее, чтобы она с грохотом ударилась о стену. Это свидетельствует о том, что некоторые животные способны играть в довольно сложные игры, но никак не относится к их обычным формам поведения.

Некоторые собачьи игры тоже можно считать своеобразным проявлением психического начала. В такие игры собака обычно играет, находясь в сравнительно спокойном состоянии, причем либо только с собой, либо с человеком, в обществе которого она совершенно спокойна. Но если человек пытается обратить внимание на что-то или заставить ее играть по своему желанию, то почти всегда настроение животного меняется и первоначальная «душевная» игра сменяется другой формой поведения; последняя тоже может быть игрой, но может быть и чем-то иным. Чем больше игра собаки по характеру напоминает игру животного, живущего в стае, тем больше в ней элементов врожденных действий. Лишь пару раз мне довелось наблюдать, как мои таксы проделывали «фирменный» номер со скатыванием и доставанием мяча с пола, играя вместе. А вот в бурные игры с нападениями и преследованием они даже в старости играли вместе едва ли не ежедневно.

Совместные игры собак должны стать предметом тщательного анализа. Их можно грубо подразделить на игры, содержащие агрессивные действия, и игры, содержащие слежение и тому подобные групповые действия. К третьему типу игр относятся уже рассматривавшиеся игры самого разнообразного характера и сугубо индивидуальные, основанные на использовании приобретенных рефлексов и на тех элементах неожиданности, которые составляют основу игровых действий. Последние, по-видимому, далеко не у всех собак проявляются достаточно четко. Разумеется, границы между разными типами игр не слишком резкие. Известно подробное, научно обоснованное описание игр боксера, из которого, однако, нельзя почерпнуть ничего, кроме анализа механизма совместных игр представителей этой породы. Думается, боксер вполне способен и к играм «высокого уровня». Эти последние гораздо труднее изучать с точки зрения чистой науки, они не наблюдаются даже у всех собак одного помета, воспитываемых вместе.

Во время игры одно какое-то действие неожиданно ослабевает и исчезает, сменяясь другим. Поэтому для тщательного анализа игры, носящей, например, агрессивный характер, необходимо прибегать к киносъемке. Невооруженным глазом невозможно проследить за изменениями мимики собак, столь характерными для игры и именно во время игры происходящими необычайно быстро. Любопытство, а вернее, желание исследовать — очень важный возбудитель самых обычных игр собаки. Молодая собака, приближаясь к незнакомому предмету, начинает совершать действия, которые позднее, став взрослой, она будет совершать при преследовании или поимке добычи. Незнакомый, немного пугающий предмет, если он только не возбуждает страха, приводящего к паническому бегству, у собаки, находящейся в очень игривом состоянии, может вызвать желание подкрасться и совершить быстрое нападение с использованием характерных для этого заключительных прыжков или «прыжков за мышью». После этого она хватает предмет и трясет его, словно перед ней небольшое млекопитающее. Так в играх собака аккуратно следует по тем «тропкам инстинктов», которыми она руководствуется при завершении совсем других жизненно важных для себя действий. Даже у двухмесячных щенков элементы агрессивной игры развиты настолько, что мы можем без труда различить движения, связанные с подкрадыванием, нападением, борьбой и даже убийством жертвы.

У одних собак более распространены игры, содержащие в качестве основных факторов элементы агрессивных действий, для других обычны игры, содержащие движения, необходимые для поимки добычи. Уже в играх щенка преобладают элементы, указывающие на активность собаки и свойства ее характера, которые проявятся позднее, когда она станет взрослой. Боксеры играют в основном в игры, где видное место занимают погоня и агрессивное поведение. Мои таксы, будучи щенками, помимо агрессивных очень любили игры, где приходилось много копать передними лапами. Такса, являясь породой норных собак, охотно копает землю в поисках мелких грызунов и делает это весьма основательно. Терьеры с особым удовольствием играют в игру, где необходимо изо всех сил вытаскивать какой-то предмет; они готовы делать это как сообща, так и с помощью человека.

Подобные игры, как я полагаю, характерны для всех собак, правда в разной степени. Когда собака изо всех сил тащит какой-то предмет, ее мышцы изотонически напряжены, благодаря чему животное остается на месте и в том же положении, если хватка вдруг ослабевает. С ворчанием, которое все усиливается, время от времени повторяя встряхивающие движения и сильно вытягивая лапы вперед, собака пытается завладеть предметом, с которым играла. Для успешного завершения игры ей требуется всего лишь остаться на месте или поближе подойти к товарищу по игре и предложить ему игрушку, чтобы снова помериться силами. Сделав это, она быстро отбегает чуть назад, словно приглашая подругу включиться в преследование или другие действия и начать все сначала. Бег с игрушкой в зубах, как бы имитирующий бегство от соперника, по-видимому, отражает признаки разных настроений: тут наверняка прослеживаются позы, характерные для запрятывания добычи и переноса ее в другое место. В погоне можно обнаружить стремление следовать за другой собакой (некое подражательное движение), а также явное желание завладеть игрушкой.

Довольно часто моя такса-мать, отличавшаяся спокойным нравом (она, например, совершенно не интересовалась дичью), бывала подвержена настроению, которое мы в семье называли «настроением выдумщицы». Оно проявлялось только на открытом воздухе. В нем можно было проследить смесь любопытства и игривости, но при этом такса всегда была спокойна и весела. Медленно продвигаясь вперед и как бы изучая местность, она вдруг замечала вблизи себя какой-нибудь объект, возбудивший ее интерес, но не показавшийся ей опасным. Это мог быть, например, кусок коры, плавающей в луже, или маленький красный клещ на прибрежной скале, а то и муравей, ползший по ее ногам или по земле, — одним словом, любой маленький движущийся предмет, не представляющий опасности. Так же такса реагировала на плеск волн в расселине скалы. Очень осторожно, но без робости и попытки подкрасться такса приближалась к заинтересовавшему ее предмету (при этом ее благодушная физиономия становилась еще более выразительной), очень внимательно осматривала его и пространство вокруг, обнюхивала, а иногда даже на миг погружала морду в воду, делая выдох. В течение всей процедуры, длившейся обычно несколько минут, собака выглядела очень довольной и слегка любопытной. Но самой незначительной помехи — будь то оклик хозяина или волна рассекаемого пролетающей вблизи птицей воздуха — было достаточно, чтобы спугнуть благодушное настроение. Я лично назвал бы такое настроение проявлением «душевного начала». Ведь собака исследовала только те объекты, которые, как ей было известно заранее, незначительны и совершенно безопасны, но в то же время неожиданны и непредсказуемы. Вероятно, последнее обстоятельство оказывалось решающим, как и в том случае, когда собаку интриговала невозможность предугадать, куда покатится мяч, который она сбрасывала со стула. С таким настроением у таксы мы сталкивались только в ясные теплые дни и при условии, что она была в хорошо знакомом месте и к тому же весьма спокойна.

Собаки с повышенным охотничьим инстинктом, как правило, больше интересуются играми, и этот интерес сохраняется у них даже в старости. С другой стороны, собаки, не интересующиеся охотой или поимкой добычи, и в играх не совершают действий, носящих ярко выраженный охотничий характер. Животные, склонные к агрессивности, играя, скорее оказываются в состоянии, быстро переходящем в агрессивное, но все же это нельзя назвать настоящим нападением. Лишь в том случае, если обе играющие собаки обладают агрессивным характером, дело может кончиться потасовкой. Если шерсть на спине играющей собаки вдруг поднялась, игривый тон «речи» изменился, значит, игра перешла в агрессивность, на что в первую очередь указывает более активное ведение игры; хозяин, знающий свою собаку, тотчас это заметит. Если же шерсть на спине стала дыбом, значит, собака готова защищать предмет, с которым она играла. Но товарищ по игре обычно быстро замечает перемену в ее настроении и, не мешкая, отказывается продолжать игру; его более не интересует игрушка, и он спокойно расстается с ней. В результате агрессивность исчезает, а с ней и желание играть.

Случается, что две собаки, равные по силе, оказываются в агрессивном состоянии одновременно. Если одна из них склонна проявить покорность, то она особо чувствительна к перемене настроения своей подруги. Так, такса-дочь каких-нибудь несколько секунд могла играть со своей матерью, когда они тянули веревку за концы в разные стороны. Игра начиналась с очень характерных призывных движений, инициатором обычно была мать. Однако игровое настроение дочери мгновенно прерывалось, как только в ворчащем голосе матери появлялись нотки агрессивности. Такса-мать, играя с дочерью, легко возбуждалась. Она терпеть не могла, когда дочь ворчала, и реагировала на это так, словно ворчание дочери было агрессивным. Зная, что она сильнее, мать тут же давала дочери наглядный урок. Дочь это знала, поэтому, заметив, что мать сердится, она, хоть и выражая явное неодобрение, уходила прочь и по крайней мере в течение получаса не соглашалась возобновлять игру. Если я придерживал веревку за середину, собаки могли спокойно тянуть ее каждая в свою сторону, и ворчание матери не становилось агрессивным. В этом случае игра продолжалась до тех пор, пока не наступала усталость или не возникало какое-нибудь отвлекающее обстоятельство.

Игра такс с проявлением дружелюбия порой продолжалась свыше десяти минут кряду. Когда мать и дочь стали старше, столь длительные игры были уже редкостью. Характерная особенность подобных игр: отдыхая, собаки — одна или обе — лежали на спине в позе, напоминающей крайнюю степень покорности, которую собаки обычно выражают, падая на спину. В такой позе они пытались несильно ухватить друг друга за лапу или за морду. Стычек игра не вызывала, а заканчивалась всегда тем, что одна из собак вставала и энергично встряхивалась: после игры следовало привести шерсть в порядок.

Подобная же игра является наиболее характерным смещенным поведением для собаки, узнавшей о предстоящем приятном событии. Часто одного обещания сводить на прогулку достаточно, чтобы вызвать игровое состояние. Характер собак и их опыт определяют форму взаимной игры.

Призыв к игре во всех случаях понятен и человеку, хотя он может выражаться многими способами. В одном случае собака в характерной, несколько аффектированной манере приближается к соплеменнице, в другом случае, вытянув передние лапы вперед, прижимается грудью к земле или бросается затем на спину, что также служит призывом. Несколько быстрых скачков в сторону будущего партнера по игре тоже характерное призывное действие. В этом случае собака раскачивает зад в такт активному размахиванию хвостом. Животное, призывающее к игре, держит уши в самых разных положениях. Общим является следующее правило: собака, выше стоящая на иерархической лестнице, держит уши торчком, сводя их как можно ближе над макушкой. При этом между ушами образуются продольные складки. Вместе с призывом к игре это должно означать, что собака настроена крайне дружелюбно и не испытывает страха. Это настроение подчас сопровождается некоторым половым возбуждением. Если же уши расположены по бокам головы, собака, призывающая к игре, находится в подчиненном положении и, возможно, слегка опасается партнера.

Но эти правила имеют множество исключений. Так, собака, являющая явным гегемоном, может проявить дружелюбие к слабой собаке. Это выразится в том, что уши у нее будут оттянуты назад. Собака же, проявляющая покорность, может настолько заинтересоваться игрой, что забудет о силе партнера, пока тот будет в хорошем настроении. Любопытно, что при этом положение ушей отражает настроение, проявляющееся в конкретный момент, а не иерархическое положение животных. Одно из самых характерных призывных действий — желание принести игрушку будущему партнеру. Скорее всего это действие приобретенное, и собаки обучаются ему очень быстро. Кроме того, собаки призывают к игре лаем или другими звуковыми сигналами. Индивидуальные различия велики, и каждый хозяин наверняка замечал у своей собаки черты, которые не во всех деталях совпадают с описанными выше. На призыв собаки поиграть с ней, обращенный к человеку или к соплеменнице, во многом влияют среда и поведение самого человека.

Характерные для игр движения у взрослых собак сравнительно легко переходят в действия, относящиеся к половой активности. Возбужденная сука может вызывать у «ухажеров» игровые действия, которые, вероятно, следует рассматривать как смещенные, вместе с тем они выражают дружелюбное отношение кобеля. У своих такс я время от времени наблюдал ряд движений, вызванных каким-то случайным, нередко трудноуловимым для человека возбудителем. Вначале собака просто играла, затем — без всяких внешних дополнительных раздражителей — начинала кусать верхними зубами какой-нибудь мягкий предмет, то есть совершала действие, которое наблюдается при некоторой степени полового возбуждения и может, как уже говорилось, перейти в выраженную готовность к совокуплению.

Подводя итог сказанному, можно утверждать, что игры собак отражают их хорошее настроение. Однако что собака при этом чувствует, мы не знаем. Впрочем, что мы сами чувствуем, будучи веселыми? Радость для нас — это главным образом чувство удовлетворения от какого-то приятного события, свершившегося или предстоящего. Видимо, те же чувства испытывает и собака.

Игры и связанные с ними действия знакомят щенка и молодую собаку с окружающим миром и с сородичами. В игре укрепляются также мышцы. Поэтому можно предположить, что игры позволяют молодой собаке лучше подготовиться к разным жизненным ситуациям. Другое дело, что разобраться в них человеку не просто. Лишь случайно какие-нибудь особые формы поведения, выученные собакой в процессе игры, могут пригодиться ей впоследствии. По всей видимости, сказанное относится и к играм диких животных. Поскольку желание играть проявляется у всех высокоорганизованных животных, начиная с некоторых птиц, игры занимают важное место в формировании индивида.