Это была сложная, хитро устроенная мина. Её звали «эской», или прыгающей миной. Прежде чем взорваться, она подпрыгивала на метр-полтора, и только потом, в воздухе, срабатывал её заряд. Три сотни круглых пуль-шрапнелей разлетались на большое пространство, убивая людей.
Казалось, от этой мины нет спасения. Но сапёры заметили одну особенность. Взрыватель «эски» срабатывал с громким щелчком. Стакан с пулями вылетал через какую-то долю секунды после щелчка. Вот этой долей секунды и можно было воспользоваться, чтобы как-то укрыться, спасти свою жизнь.
Егор Степанович старался втолковать девушкам всё это.
— Но что можно успеть за долю секунды, за короткое мгновение? — недоверчиво спрашивали они.
— На войне от мгновения часто зависит жизнь, — возражал старшина. — Упустил его, и уже не поправить дело.
Зина Филимонова, слыша это, передёргивала плечами. Другие тоже, как видел старшина, не очень верили, что от «эски» можно спастись. Петров огорчался и всё думал, как их убедить.
«Лучше, — решил он, — чтобы об этой коварной мине рассказали люди, которым уже приходилось иметь с ней дело».
Такие люди в батальоне были. Одним из бывалых сапёров оказался совсем молодой офицер, младший лейтенант Иван Ногаев. Бойцы Ногаева любили. Это был весёлый и смелый парень. С ним охотно шли на опасное задание, знали — Ваня Ногаев не подведёт. И правда, минировал Ногаев мастерски. И столь же мастерски снимал чужие мины, как бы хитро враг их ни маскировал.
Ногаев рассказал девушкам, как однажды находчивость спасла ему жизнь.
— Работал я в поле, — говорил лейтенант, — трава стояла уже высокая, густо покрыла землю. Конечно, это не оправдание, всё равно я должен был заметить «эску», обнаружить щупом. Но, честно признаюсь, не нашёл её. В траве были проволочные усики мины, очень маленькие, правда. Я их и не увидел, зацепил ногой.
Мину не заметил, но щелчок услышал. Хлопнуло гулко. И в то же мгновение я бросился на землю, плашмя лёг рядом с миной. Времени раздумывать не было. От щелчка до взрыва ведь какая-то доля секунды! Бросился на землю, сразу раздался взрыв. Очень сильный — грохот и звон вместе. Всё это над самой моей головой. Оглушило, тряхнуло меня здорово. Что-то ударило в спину. Признаюсь вам, решил, что смерть пришла, конец мне. Но полежал секунду, другую. Чувствую, побаливает в спине и жжёт. Раз чувствую — значит, не умер!
Подвигал осторожненько руками, ногами, приподнялся. Тело слушается меня. Только уши словно паклей забиты. А так, видно, пронесло беду, смерть рядом прошла.
— И нисколечко вы не пострадали? Мина над головой разорвалась, а вам ничего? — переспросила Аня Родионова. — Просто чудеса какие-то.
— Нет, именно не чудеса. Всё так и должно было случиться. Вы поймите, то и спасло меня, что взрыв был над головой. Я попал в мёртвое пространство, куда пули не летят. Их кругом разнесло. Метров на сто со всех сторон кусты и траву посекло, а меня ни одна не достала. Только к фельдшеру нашему и обращался. Она мне сделала перевязку, впрыснула чего-то. До свадьбы, говорит, заживёт. А я посмеялся, что до свадьбы далеко, я столько ждать не согласен. Счёт с фашистами у нас большой… — Ногаев замолчал. — Если вопросов нет, продолжайте дальше занятия!
Он улыбнулся, встал и пошёл — ладный и тоненький, совсем ещё мальчишка. Тогда Ногаев не думал, что ему придётся командовать девушками, что некоторые из них попадут к нему в подчинение. Но вышло именно так. Часть «девичьей команды» направили в его взвод. ВЗРЫВ
Взвод Ногаева работал вдоль дороги из Колпино к станции Поповка. Работа шла спокойно, спорилась. Со стороны трудно было поверить, что девушки всего несколько дней назад впервые вышли на разминирование. Всё шло гладко, пока Аня Родионова не натолкнулась на пустой металлический стакан, который стоял в траве. Аня осторожно, сдерживая дрожь в пальцах, ощупала стакан, затем поднялась и быстро замахала флажком, вызывая командира.
— Товарищ младший лейтенант, похоже, что тут стояла «эска». По-моему, стакан от неё.
Ногаев подошёл к Ане.
— Правильно, — сказал он, — Молодец, Родионова, «Эска» это, точно. Только сработала она уже давно.
Он посмотрел на густую траву вдоль канавы и распорядился:
— Идите на дорогу. Я посмотрю дальше. Наверно, тут ещё есть мины. Вряд ли фашисты всунули только одну.
Он стал спокойно, аккуратно прощупывать землю, прокалывая её через каждые пять — десять сантиметров. Аня молча стояла в стороне.
Времени прошло много, а может быть, оно просто очень тянулось. Аня внимательно следила за каждым движением младшего лейтенанта, смотрела, как уверенно и ловко действует он своим коротким «офицерским» щупом. Она видела, что Ногаев остановился, склонившись над чем-то, и стал осторожно пальцами перебирать траву.
— Ещё «эска», вот она! — крикнул Ногаев. — Эта целенькая, на боевом взводе. — Забыв поставить флажок, он пошёл на дорогу.
— Соберите бойцов! Сейчас мы «прыгунью» вытащим и распатроним. Пусть все видят, как надо расправляться с ней!
Ногаев дождался, когда девушки соберутся, и двинулся обратно к мине, чтобы поставить её на предохранитель.
Он хорошо помнил, где стояла мина, да и место было приметное — на склоне холма. Но, подойдя туда, он мины не увидел. Трава распрямилась и прикрыла её. Ногаев начал щупом колоть землю. И тут раздался щелчок.
Девушки тоже услышали этот звук — они подошли совсем близко. Никто не успел вымолвить ни слова. Одни бросились на землю, другие продолжали оцепенело стоять.
Ногаев стремительно упал на траву. И тут же раздался взрыв. Он прозвучал приглушённо. Ногаев словно бы подскочил и снова упал плашмя. Из-под его распростёртого тела выполз чуть приметный сизоватый дымок.
Стакан мины с тремястами шрапнельных пуль не взлетел на воздух, он взорвался под телом младшего лейтенанта…
На другой день Ногаева хоронили. На полевом кладбище выстроился взвод, потерявший командира. У только что вырытой могилы собрались офицеры из штаба и всех рот. Невдалеке через ровные промежутки времени падали и рвались снаряды. Фашисты, как обычно, обстреливали дорогу.
Товарищи произнесли у гроба короткие речи. Война шла рядом, она звала их.
Бойцы вскинули карабины и дали прощальный салют.
— Никак не могу понять, — сказала одна из девушек Ане Родионовой, — он же был такой ловкий, такой быстрый. И спасся от этой «эски» уже один раз. А тут угораздило его упасть прямо на проклятую мину…
Аня подняла на неё заплаканные глаза.
— Ты что, не видела? Он же нарочно… Он нас закрыл.
Это была сложная, хитро устроенная мина. Её звали «эской», или прыгающей миной. Прежде чем взорваться, она подпрыгивала на метр-полтора, и только потом, в воздухе, срабатывал её заряд. Три сотни круглых пуль-шрапнелей разлетались на большое пространство, убивая людей.
