Есть среди конских пород уникальные, единственные в своем роде, существующие как бы в своем особом измерении – скорее культурно-историческом, чем зоотехническом. Не отличаясь подчас рекордными показателями в спорте или в работе, они тем не менее обладают какой-то особой притягательной силой. Возможно, потому, что само время смотрит на нас из темных глаз этих лошадей…
Кладрубская
Происхождение: Чешская Республика (Богемия) Масть: серая, вороная Высота холки: 1, 63 - 1, 77 м Использование: седло, упряжка
Есть среди конских пород уникальные, единственные в своем роде, существующие как бы в своем особом измерении – скорее культурно-историческом, чем зоотехническом. Не отличаясь подчас рекордными показателями в спорте или в работе, они тем не менее обладают какой-то особой притягательной силой. Возможно, потому, что само время смотрит на нас из темных глаз этих лошадей…
В небольшой деревне Кладрубы-над-Лабой, расположенной в восьмидесяти километрах на восток от Праги, началась более четырех веков назад история породы, выведенной специально для церемоний австрийского императорского двора. Кладрубские лошади сопровождали Габсбургов в дни торжеств и траура, на коронациях и в путешествиях. Пережив войны, революции и гонения, пережив саму династию Габсбургов, королевские лошади остались в наши дни практически такими же, как в годы расцвета породы. Князь Урусов в начале XX века писал: «Когда видишь представителей этой породы, современный мир отступает перед видениями прежних времен».
Слово «кладрубы» означает «вырубка» – название не такое уж редкое для Чехии, и за Кладрубами-над-Лабой оно закрепилось еще в Средние века. Конный завод существовал здесь уже в первой половине XVI века, тогда эти земли принадлежали дворянскому роду Пернштейнов. Последний представитель этого рода, Ярослав, привел в Кладрубы первых испанских лошадей.
Через несколько десятилетий в результате политических перемен при Максимилиане II поместье переходит в собственность императорского двора Габсбургов. В 1579 году император Рудольф II превращает завод в Кладрубах в придворный: теперь здесь выращивают лошадей для императорского двора. С этого момента начинается официальный отсчет истории Кладрубского конного завода – и одноименной породы лошадей.
В коннозаводстве не только Европы, но и всего христианского мира период с XV по XVIII века можно смело назвать эпохой испанской* лошади – сегодня ее еще называют эпохой барокко, ведь вкусы и эстетические пристрастия наложили очень яркий отпечаток на выведенные в тот период и сохранившиеся до наших дней конские породы. Эффектная внешность, высокий ход, пышные округлые формы – эти кони хорошо смотрелись рядом с кринолинами и тяжелыми золочеными каретами. Испанских лошадей можно было встретить в конюшнях и конных заводах знати и королей от Атлантики до Москвы, их красоту запечатлели лучшие художники, их способностями восхищались мастера выездки. Практически все европейские культурные породы того времени испытали влияние испанской крови.
Большой популярности достигла и неаполитанская порода, происходившая от испанских и берберийских лошадей. «Неаполитанцы» имели много общего с испанскими лошадьми, но были крупнее, массивнее, отличались более рыхлым, грубоватым сложением и горбоносым профилем головы. Знаменитые неаполитанские «корсьери» считались лучшими каретными лошадьми. Вот эти две породы и составили основу кладрубской породы.
Примерно такое же происхождение имели лошади другого королевского конного завода Габсбургов – Липицы, где была выведена липпицанская порода. Но постепенно между заводами произошло разделение ролей: в Липице выращивали верховых лошадей, годных для высшей школы, а в Кладрубах стали разводить мощных каретных, способных двигаться красивой высокой рысью. Для улучшения упряжных качеств кладрубских лошадей широко использовались неаполитанские жеребцы и кобылы. Иностранцы, побывавшие в Вене, с восхищением описывали великолепные шестерики, использовавшиеся для нужд двора.
Вороные кладрубы в свое время повлияли на формирование венгерской породы нониус, «богемские» жеребцы использовались в XVIII веке в Тракененском конном заводе. Но широкого распространения порода не имела даже в свои лучшие годы. Российские специалисты, не бывавшие в Чехии или Вене, скорее всего, знали эту породу лишь по литературе.
В XIX веке в коннозаводстве началась новая эпоха: испанскую породу повсеместно вытеснила английская чистокровная. Старой испанской крови остались верны лишь Липица и Кладрубы. К тому же кладрубские лошади были достоянием королевского двора, а не целой нации: племенное ядро было сосредоточено практически в одном заводе. В таких условиях сохранение породы стало гораздо более сложной задачей.
Изначально в Кладрубах разводили лошадей самых разных, в том числе и экзотических, мастей – в эпоху барокко всевозможные соловые, буланые, чубарые, пегие были в большой моде. Однако в XIX веке из всей этой пестроты остались только серые и вороные. Дольше других сохранялось поголовье гнедых кладрубов, но и оно сошло на нет к тридцатым годам XIX столетия. Современные представители породы могут быть только двух мастей, причем разводят их в разных заводах: серых – в Кладрубском, вороных – в Слатинянах. Самые старые линии серых кладрубов – Генерале и Генералиссимуса – восходят к концу XVIII века. Начало вороным положил в XVIII веке жеребец испано-итальянского происхождения Сакрамосо.
Серые кладрубы предназначались в основном для королевских карет. К их масти относились весьма придирчиво: вся шестерка лошадей в запряжке должна была быть совершенно белой, без темных волос. Для некоторых линий в породе и сегодня характерно раннее поседение: жеребята выглядят практически белыми уже после первой линьки. Вороным кладрубам также приходилось возить монарших особ: например, во времена Марии Терезии и Леопольда II при дворе отдавали предпочтение именно этой масти. Незаменимы были вороные и для траурных процессий. Позднее эту масть стало предпочитать духовенство – и именно католические прелаты впоследствии немало помогли сохранению вороных кладрубов в трудные для породы времена. В XIX веке небольшие заводы, в которых разводили этих лошадей, имели пражское архиепископство и епископство Градца Кралова. Причем эти хозяйства снабжали жеребцами-улучшателями местное пользовательное коневодство.
С падением австро-венгерской монархии в 1918 году для Кладрубского завода началась година испытаний. Все, что хоть чем-то напоминало о королевской власти, вызывало резкую неприязнь. К тому же конный завод находился в ведении Управления придворными конюшнями, это был свой, довольно закрытый мир, и чиновники министерства сельского хозяйства, под начало которых попал завод, были элементарно некомпетентны в вопросах, касающихся кладрубской породы. Мало того, что серьезный вред нанесло бессистемное разведение (например, для породы оказались потерянными лучшие молодые жеребцы, отправленные перед революцией в Вену, они через несколько лет должны были возвратиться в Кладрубы в качестве проверенных в работе производителей), так начались дискуссии о том, целесообразно ли вообще сохранять дальше кладрубскую породу. Тенденциозные и поверхностные «исследователи» находили породу вырождающейся из-за инбридингов и бесполезной для народного хозяйства. Причем никто из них не мог толком объяснить, в чем это вырождение заключается, – ведь зажеребляемость и плодовитость кладрубских кобыл были не ниже, чем в других конных заводах. И никто из них не вспоминал о том, какой хорошей репутацией пользовались в свое время у окрестных крестьян кладрубские жеребцы из государственных случных конюшен.
Борьба между недоброжелателями породы и ее защитниками продолжалась вплоть до Второй Мировой войны. В 1939 году доктор Франтишек Штенцл, в отличие от многих других признававший жизнеспособность породы (он хотя бы не предлагал перекрыть кладрубских маток чистокровными жеребцами), тем не менее назвал ее сохранение нецелесообразным и даже подал идею подарить кладрубов Италии (! ) – мол, коль скоро это историческая родина далеких предков нынешних Генерале и Генералиссимусов, итальянцы не откажутся от такого подарка и правильно поймут политический жест. Впрочем, через несколько недель всем стало не до лошадей – Чехия была оккупирована немцами.
Вороным кладрубам во всей этой истории досталось больше всего. Если серых с большим трудом удалось отстоять, то над вороными нависла угроза полного уничтожения. Сначала в 1922 году был продан на бойню прекрасный жеребец-производитель Наполеоне Соло VI – и вороные кладрубы лишились одной из двух существовавших тогда мужских линий. Возможность избегать при разведении слишком тесного инбридинга резко уменьшилась. Затем было сокращено поголовье кобыл. Быстро расправиться с вороными помешало только то, что они были наиболее приспособлены к тяжелой работе: именно вороные кладрубы выполняли большую часть перевозок в заводском хозяйстве.
Однако в 1931 году оставшиеся племенные кобылы были отправлены на ферму Спишска в Словакии, где их использовали в качестве рабочих лошадей. Три года спустя их вернули, чтобы распродать. На этом в истории вороных кладрубов можно было бы поставить точку, если бы несколько лошадей не попали в руки местных священников. Благодаря усилиям немногих энтузиастов линия Сакромосо была сохранена в хозяйстве епископа города Градца Кралова. А в 1945 году вороные кладрубы поселились в Слатинянах, где их успешно разводят по настоящее время.
Как же все-таки удалось сохраниться в чистоте и избежать вырождения породе со столь ограниченным генофондом? Ведь даже сегодня во всем мире насчитывается всего лишь чуть больше тысячи кладрубов. Эту породу часто приводили как пример вырождения вследствие постоянных инбридингов. Однако генетические исследования показали, что в действительности степень инбридинга у кладрубов не выше, чем в других популяциях, а генетическое разнообразие достаточно, чтобы избежать наследственных проблем.
Порода имеет четкую линейную структуру. К старым линиям Генерале, Генералиссимуса, Соло и Сакромосо в середине прошлого века добавились линии Фавори и Сиглави, основанные липпицанскими жеребцами: ведь эта порода состоит в тесном родстве с кладрубской, и в прошлом обмен племенным материалом между двумя заводами был довольно регулярным. Более того, две из шести линий в липпицанской породе основаны в конце XVIII столетия кладрубскими жеребцами. Так что для линии Фавори это было скорее возвращение домой. В восстановлении вороных кладрубов участвовал фризский жеребец Ромке, рожденный в 1966 году. Почему именно фриз? Дело не только в вороной масти. Фризы, так же, как и кладрубы, относятся к группе пород барокко, более того, это порода каретная, по типу и работоспособности достаточно близкая к кладрубам. Еще одну линию у серых кладрубов основал андалузец Рудольфо. Впрочем, с недавнего времени племенная книга кладрубов закрыта: чрезмерно увлекаться освежением крови тоже опасно.
Генерале, Фавори, Сакрамосо – клички у лошадей единственной старинной чешской породы звучат по-итальянски, напоминая о далеких неаполитанских предках. Одна из многих традиций в породе, которая сама как музейный экспонат. Жеребцы имеют двойные имена: к кличке отца, по которой сразу можно определить линейную принадлежность лошади, добавляется кличка матери и порядковый номер, например, Сакрамосо Базия I. У кобыл клички индивидуальные – как в чистокровных породах, они начинаются на первую букву клички матери и включают также первую букву клички отца.
Селекция в кладрубской породе – дело тонкое и весьма непростое, ведь в этой замкнутой популяции каждая линия представляет собой чрезвычайную ценность, потеря которой может иметь катастрофические последствия. Для отбора на племя не меньшее значение, чем происхождение и типичный экстерьер, имеют работоспособность и характер – последнее немаловажно, учитывая размеры хорошего кладруба. Для этого проводятся специальные тесты. Удивительно, насколько спокойны и уравновешенны эти лошади – недаром их пропагандируют для любительской верховой езды. Впрочем, для императорских лошадей нашлось и более подходящее дело: начиная с шестидесятых годов XX века они вполне успешно выступают в драйвинге. А открытие Пардубицкого стипль-чеза просто невозможно себе представить без запряжки серых кладрубов.
Итак, для королевской породы найдено новое, более демократичное применение. Впрочем, это совсем не значит, что о золоченых каретах кладрубам надо забыть навсегда: этими лошадьми заинтересовалась датская королевская семья, и с 1995 года восемь серых жеребцов поселились в Копенгагене. Теперь кладрубская запряжка вместе с традиционным кортежем из королевских гусар – постоянная участница всех церемоний.
Конечно, в исторических декорациях кладрубская лошадь смотрится наиболее выигрышно. Но одним своим появлением кони «с римским профилем» украсят любой конный праздник. Они – участники многих шоу, фестивалей пород барокко, цирковых номеров. Правда, в силу своей малочисленности кладрубы даже в соседних с Чехией странах довольно большая редкость.
Сегодня никому уже и в голову не придет сомневаться в необходимости сохранения кладрубской породы. Горбоносые императорские кони находятся под защитой государства как исторический памятник мирового значения. Им рукоплескали «Эквитана» и конная фиеста в Хересе. Они снова во главе процессии!
Кладрубская лошадь являет нам черты породы, некогда процветавшей и пользовавшейся славой по всей Европе, но затем полностью исчезнувшей. Ведь богемские лошади династии Габсбургов – прямые потомки знаменитых неаполитанских «корсьери», и они в полной мере сохранили особенности этого типа, столь отличающегося от другой прославленной конской породы того времени – испанской. Наиболее характерна у кладрубской лошади голова: крупная и удлиненная, она отличается совершенно особенным профилем, не просто горбоносым, а сильно выпуклым от переносицы до кончика носа. По этому «мужественному римскому профилю» кладруба легко отличить от лошадей любых других пород. Длинные строгие уши и большие выразительные глаза дополняют картину.
В облике кладруба сочетаются богатырская мощь и длинные линии быстроаллюрной упряжной лошади. Каретные лошади должны были соответствовать определенным стандартам, весьма высоким в самом прямом смысле, так что рост больше 170 см в породе отнюдь не редкость. Шея пропорционально длинна и не слишком толста, с небольшим приятным изгибом, грудь широка и глубока. Корпус удлиненный и в то же время массивный, круп прямой, несколько коротковатый. Ноги костистые, с крупными копытами и хорошо развитыми суставами. Испанские предки кладрубов отличались роскошными гривами и хвостами; «последние из корсьери», однако же, пышной «шевелюры» от них не унаследовали. В завершение портрета – замечательный характер: ведь королевскую особу можно было доверить лишь самому надежному коню.
Есть среди конских пород уникальные, единственные в своем роде, существующие как бы в своем особом измерении – скорее культурно-историческом, чем зоотехническом. Не отличаясь подчас рекордными показателями в спорте или в работе, они тем не менее обладают какой-то особой притягательной силой. Возможно, потому, что само время смотрит на нас из темных глаз этих лошадей… 
